Жан-Батист Мольер
(Перевод М. Донского)
Тартюф
(текст пьесы)



Фотоальбом:

МХАТ им. Горького
Премьера: 9 октября 1981

Постановка: Анатолий Эфрос
Режиссер: И. П. Власов
Художник: Дмитрий Крымов
Художник по костюмам: Валентина Комолова
Музыка из произведений Вольфганг-Амадей Моцарта


Действующие лица и исполнители:
Оргон А. А. Калягин
Госпожа Пернель, мать Оргона А. И. Степанова
Эльмира, жена Оргона А. А. Вертинская
Дамис, сын Оргона В. Н. Кулюхин, М. А. Лобанов, П. Г. Смидович
Мариана, дочь Оргона Е. Г. Королева, Н. В. Вихрова
Валер, жених Марианны Б. Л. Дьяченко
Клеант, шурин Оргона Ю. Г. Богатырев
Тартюф С. А. Любшин
Дорина, горничная Марианы Н. И. Гуляева, Н. И. Назарова
Г-н Лояль, судебный пристав С. Б. Сафонов
Офицер В. В. Степанов
Филипота, служанка госпожи Пернель С. Н. Баталова
Служащие суда А. Б. Голиков, А. В. Давыдов, П. П. Покровский, Н. Ю. Пузырев, В. А. Стержаков, С. В. Тонгур


Клеант - этот всегдашний скучный резонер, изливающий свой здравый смысл в длиннющих монологах, неожиданно обрел ироничную, пародийную окраску. В приливе красноречия он говорит взахлеб, не в силах остановиться, уже не слыша самого себя. И эффект получился ошеломляющий: буквально каждую тираду Клеанта Богатырева зал награждает громом аплодисментов.

Николай Путинцев "Смех и слезы Мольера"
"Московская правда", 13.12.1981
(>>)

Авангард Леонтьев:
В спектакле "Тартюф" в постановке Анатолия Эфроса Юра играл Клеанта. Эта роль провальная вообще-то, потому что она абсолютно резонерская, и в ней очень много текста, очень хорошего, кстати, но который очень трудно оправдать... Но вот Юра так играл Клеанта в спектакле, в котором главную роль Оргона исполнял Калягин, что он был не только равен главному герою, Клеант Богатырева... у меня такое осталось впечатление, что юрина работа была самой яркой удачей этого спектакля.

радио "Культура", март 2007

Нина Гуляева:
Репетировать с ним (Эфросом) было неинтересно. Мы с Богатыревым в какой-то момент хотели отказаться. Поначалу даже терялись. Приходит, значит, Анатолий Васильевич. Садится. У него была такая манера - он оттягивал одну ноздрю и дышал... И не начинал репетировать! А мы все сидим. По-мхатовски сидим... Не то что как-нибудь... А по-мхатовски! У нас была дисциплина, мы все были артисты с выученными ролями... Все трясемся... А он сидит и сидит. И ничего... Потом спрашивает что-то у помощника режиссера: "Ту-ту-ту-ту-ту?.." Помощник режиссера Шура: "Те-те-те-те-те..." Открывается дверь. Вбегает Калягин. "Ой, извините, я опоздал..." Эфрос преображается на глазах! Будто взошло солнце! Так он любил Калягина! И я понимала, что он выбирает себе одного артиста и репетирует только с ним, а остальные ему неинтересны. И когда я спрашивала: "А я-то тут что делаю?" - он отвечал: "А ты что там? Сидишь?! Ну вот, иди вон туда, иди, иди - подальше!.. Сядь. Вот. Сиди. Сиди". А Калягину: "Ты повернись, Саша, Саша! Ты погляди туда. Ну-ка, ну-ка, так вот... Теперь пальчиком вот так сделай. Ррраз! Поверни голову и произнеси реплику. А теперь голову вниз и произнеси вторую". Он ему ставил роль! До мизинца. Нас не было! Правда, он разрешил мне сделать все самой... С удовольствием! Пожалуйста! Только делай! Только не приставайте. Богатырев так и сделал. Вышел один раз на сцену - разозлился и начал репетировать, начал тараторить текст, начал быстро-быстро говорить. От обиды, беспомощности. И получилась роль.

Программа "Эпизоды"
телеканал "Культура", 2006
(>>)

Александр Калягин:
...Во МХАТе его (Эфроса) все любили, ждали, были счастливы его приходу. У меня дома есть фотография, где Эфрос просто закатывается от смеха: в это время, я знаю, или Богатырев репетировал, или Слава Любшин с Настенькой Вертинской. Теперь я понимаю, что начав с нами "Тартюфа", он практически все знал заранее. Но у него был стиль: этюдным методом размять роль и актера сделать своим, чтобы он не боялся прыгнуть в воду: ах, холодно, ах, горячо... Эфрос пришел во МХАТ к незнакомым актерам, и он пробовал... Он пробовал нас, наши возможности, их амплитуду. И, конечно, в этом спектакле использовал все наши сильные качества. Взять Клеанта Юрия Богатырева. Это же гениальное решение! Эта роль - самая скучная в пьесе Мольера: моралист, который бесконечно много говорит, всех наставляет. Но Юра играл такого... пустозвона! Звон стоял от его морали, абсолютный дурак, который не понимает, что несет и где несет. А с какой скоростью это говорилось! Его Клеант багровел, синел... Оргон несколько раз пытался его остановить: куда там! Тогда я разводил руками и обращался к зрителям: что, мол, с ним! А тот летел, как с горки, только увеличивая темп, брызжа слюной. Когда он выплевывал последнее слово монолога, разражались бешеные аплодисменты. Чем больше горел у него глаз, чем больше Богатырев закатывался и почти плевался этой моралью, которая у него лезла изо всех пор; чем больше это было, тем становилось смешнее. И все его монологи шли на аплодисментах.
При этом хитрец Эфрос так незаметно отпускал вожжи, что все актеры оставались в уверенности, что это они все сочинили. А Эфрос только смеялся.

Из книги "Александр Калягин", 2002 (>>)

Сайт создан в системе uCoz