|
Дмитрий Фурманов
(Сценическая переработка: Всеволод Шиловский, Иван Менджерицкий) Мятеж (текст романа)
Всеволод Шиловский: ...Фурманова не было. Так получилось, что артист на которого я рассчитывал, не смог участвовать в этой постановке. Я начал лихорадочно искать — и среди мхатовцев, и среди артистов других театров. Но не мог ни на ком остановиться. И вдруг тогдашний замдиректора МХАТа Леонид Иосифович Эрман говорит мне: — Всеволод Николаевич! Вы знаете, есть один артист, причем свободный. Не работает сейчас нигде, не надо переманивать, — это Юрий Богатырев. Мне кажется, что он вам подойдет... Встретил меня очаровательный светловолосый худощавый молодой человек, ввел меня в комнату-пенал, увешанную удивительными картинами. Я словно попал в другой мир... И начался долгий разговор... Юра выслушал и говорит: — Я не вижу там для себя роли. — Юрочка! Давайте сделаем так. Я соберу весь спектакль и прогоню его... вы посмотрите и тогда решите. Он согласился. И вот назначен прогон всего спектакля. Я позвонил Юре, пригласил. Он пришел и сел в зале... Закончился прогон. Я всех поблагодарил: — Спасибо, вы свободны до следующего сезона... - и подчеркнул: — Сезон начнется с прогона. Не все придали значение этим моим словам - ведь нет "центровика", какой еще прогон? И в таком расслабленном состоянии все актеры разошлись. И вот спускается Юра... Я вижу... У него и так большие глаза — а тут стали просто громадные... Пунцовые щеки... Весь возбужден донельзя: — Я хочу сыграть эту роль! Я ее вижу! И началась наша безумная работа над спектаклем — у него дома, в домашних условиях. У нас было репетиций двенадцаать — в основном ставили рисунок роли, еще без движения... Можно ли в таких условиях "сделать" роль? Наверное, нельзя, если не знать, что такое Богатырев. Он — вахтанговец. А вахтанговская школа — это в идеале синтез глубочайшего содержания и феноменальной формы. То есть Вахтангов, в принципе, пошел еще дальше Художественного театра. И Юрочка обладал этими качествами, я бы сказал, не стопроцентно, а стопятидесятипроцентно. И вот начался сезон. Традиционный сбор труппы на центральной сцене. А в фойе висит объявление: "В двенадцать часов прогон "Мятежа" в филиале." Ко мне подходят взволнованные артисты: — Всеволод Николаевич! Это что, серьезно, после сбора труппы — прогон "Мятежа"? Никто не верит... И мы все идем в филиал. Собирается целый партер... Все артисты сидят озадаченные... Юра скрывается в задних рядах... Я говорю: — Дорогие мои! Вот в чем задача. Мы делаем сегодня полный прогон с новым героем нашего спектакля, который будет исполнять роль Фурманова, — с Юрием Георгиевичем Богатыревым. Юрий Георгиевич, подойдите сюда! И он идет через весь партер, подходит ко мне и кланяется залу... Все замолчали и стали очень внимательно его разглядывать. А народу было, повторяю, очень много — весь партер заполнен. Я прервал паузу: — Вот Юрий Георгиевич Богатырев... Знакомьтесь... А сейчас все, пожалуйста, переодевайтесь — идет полный прогон! У всех, естественно, был шок — как это? Они же вообще не репетировали с ним! И тогда все увидели, что может настоящий артист, когда он готов, когда он действительно талантлив... Когда закончился первый акт — он стоял, опустив голову, большой, худой, красивый (он тогда был непьющий, некурящий, вегетарианец). Затем подошел ко мне: — Ну что? — Юра, потом поговорим. Готовимся ко второму акту. Пятнадцать минут перерыва. А во втором акте — шумная громадная сцена со "стоп-кадром", она идет двадцать пять минут. И сцену ведет он один — это неимоверная нагрузка. Смысл этой сцены в том, чтобы зритель поверил: Фурманов — угол этого образовавшегося человеческого "треугольника", он способен повернуть его в другую сторону... И это действительно произошло. Юра играл человека невероятной чистоты, который может повести за собой людей, — настоящего вождя с харизмой, о котором люди мечтали. И зрители поверили, что он смог не просто повернуть эту десятитысячную массу в другую сторону, но и сделать каждого из них индивидуальностью. В финале он говорил: — Коммунисты, шаг вперед! И вся эта человеческая махина делала шаг вперед. И зал замирал. А тогда раздались не просто аплодисменты — а шквал аплодисментов, настоящая овация. Я спустился в зал и вспомнил фразу, которую когда-то, когда я поставил "На всякого мудреца довольно простоты", мне сказали мхатовские старики... И я почти повторил эту фразу моего учителя Виктора Яковлевича Станицина: — Я могу сегодня поздравить Художественный театр с рождением нового большого артиста — Юрия Георгиевича Богатырева. ...Резонанс у "Мятежа" был мощнейший. Спектакль шел на аншлагах... И ни одного спектакля Юра не сыграл вполсилы. Только на сто пятьдесят процентов! Из книги Натальи Бобровой
"Юрий Богатырёв: не такой, как все" Издательство "Центрполиграф", 2001 г. |
