|
Объяснение в любви
Филиппок, так прозвали героя картины друзья, был наделен от природы самой неромантической внешностью. Филиппок - некрасивый, неуклюжий, нескладный, в смешных и жалких очках, нелепо маленьких на его большом лице. От него так и веяло добротой и светом, и был он крайне неприспособлен к практической жизни, но порядочен, скромен, честен. Он писал, и не потому, что мечтал о славе и богатстве, а потому что не мог, наверное, не писать. Филиппок нежно любит свою ненаглядную жену Зиночку, которая свысока относится к его житейской неприспособленности и нянчится с ним, как с ребенком. Он и впрямь напоминает большого ребенка, этот Филиппок... По мнению режиссера фильма Ильи Авербаха, его герой — "человек, сохранивший себя", хоть и жена, и большая история сделали многое, лишь бы тому воспрепятствовать. Верность себе возможна тогда, если не "бытие определяет сознание", как гласила марксистская формула, а в душе есть нечто независимое от драм и треволнений века, некий негасимый огонь. Душевная конституция Филиппка такова, что жар внутреннего огня нужно кому-то адресовать, иначе горение не будет постоянным и ровным. Может быть, Зина не слишком годилась на роль "адресата", но дело не в ней, а в самом Филлипке, в его способности излучать душевное тепло. Герой тем самым не столько связывает оба пласта реальности, сколько наполняет их собственной сутью и собственным смыслом. (>>)
Илья Авербах: Когда Юрий Богатырев пришел ко мне на пробы Филиппка, снял свою штопаную дубленку и стал довольно горячо о чем-то говорить, много жестикулируя, и когда только в первый раз его огромные руки взвились передо мной в воздух, в моем воображении возник — как я теперь понимаю — определенный тип живописца, и я отчетливо представил его мастерскую, ощутил запах красок... И мне сразу же в нем почувствовалась какая-то тонкость, даже изнеженность, невзирая на его крупные черты. Что потом, когда я посмотрел его картины (а он, как выяснилось, хороший художник), оказалось совершенно точным. Богатырев рисует весьма изысканно: сидит дама в ниспадающих одеждах, и сама она, и фон прочерчены и заштрихованы перышком, тоненько-тоненько. Все это мне в нем почудилось изначально, породило ту историю, которая и повела к Филиппку. "Актер как высшая образность"
В сб.: Илья Авербах. — Л., ВБПК, 1987 |
